В конце ноября в своем обращении к Верховной Раде Владимир Зеленский сказал, что украинцы и предприниматели со всего мира в нашей стране смогут быстро реализовывать самые амбициозные инновационные и бизнес-идеи, и эффективно их внедрять.
Желание власти модернизировать украинскую экономику вполне логично — ведь в современном мире больше денег приносят не территории и природные ресурсы, а именно новые идеи. Но почему-то когда власти рассуждают об инновационном развитии Украины, они говорят преимущественно об IT-индустрии.
Понятно, что ИТ уже давно превратилось в один из локомотивов украинской экономики и генерирует более 5% ВВП. И, безусловно, государство должно поддерживать эту отрасль.
Впрочем, не следует пренебрегать и перспективами украинской биотех-индустрии, особенно сейчас, когда пандемия показала критическую важность для мира экосистем, ориентированных на создание новых эффективных лекарств и вакцин. Стоит отметить лишь то, что за последние 10 лет по миру инвестиции в биотех-индустрию растут почти по экспоненте. С $5 млрд в 2010 году они выросли до $34 млрд в 2020-м. А по предварительным прогнозам, по итогам этого года они могут достичь $45-50 млрд.
Поэтому мне было очень интересно собственными глазами увидеть, как построена экосистема биотех-инноваций в Израиле, стране, которую часто называют «нацией стартапов» и которая в Global innovation index в 2021-м заняла 15 место (для сравнения: Украина в этом рейтинге занимает 49 место).
Я посетила Израиль в конце ноября с командой «Фармака», которая отправилась туда в study tour. Нам, как представителям одной из крупнейших и модернизированных промышленных компаний по производству лекарственных средств в Восточной Европе было интересно подробно исследовать, как там работает связь между наукой, государством и бизнесом.
Итак, делюсь заметками.
1. Частные компании играют значительную роль в принятии решений касательно научно-исследовательской политики государственных учреждений
В Израиле построена мощная инфраструктура, базирующаяся на партнерстве государственного и частного секторов. И в принятии решений значительную роль играет частный сектор. Возьмем, к примеру, «Технион» — Израильский технологический институт — высшие учебные и исследовательские учреждения в Хайфе.
По сути это город в городе. В составе «Техниона» 17 факультетов, 2 отделения и 11 дополнительных научно-исследовательских институтов: от информатики и архитектуры до аэрокосмических и биомедицинских технологий.
И в каждом из них выстроена логическая цепь связи между фундаментальной наукой с ее профессорами — нобелевскими лауреатами, молодым поколением исследователей и бизнесом. Например, на территории университета есть офисы нескольких крупных компаний. Там вербуют таланты, так сказать, не отходя от студенческой скамьи.
2. Большую часть исследований финансируют зарубежные доноры
Кроме государства, в финансировании исследований (с уровня идеи или фундаментальной науки) значительную роль играют иностранные доноры. Часто — это зажиточные представители диаспоры. Что тут сказать — сами израильтяне иногда называют государство Израиль одним крупным стартапом, который в свое время начал финансировать господин Ротшильд.
3. Университеты — прибыльные организации
Не меньше меня поразил подход к организации работы университетов и исследовательских центров при них. Государство выделяет средства только на операционную деятельность заведений. Остальные собирают через доноров или коммерциализацию исследований. К примеру, почти при каждом инновационном хабе существует центр трансфера технологий.
Его задача — продавать технологии или разработки, которые находятся на разных этапах зрелости. От научной гипотезы до финальной стадии клинических исследований, если речь идет, например, о биотехе. В основном — бизнесу, уже уверенно стоящему на ногах и готовому рискнуть капиталом ради возможности получить уникальное лекарство или медицинские изделия.
Так, в Центре трансфера технологий Yissum при Еврейском Университете Иерусалима нам презентовали стартапы, искавшие финансирование. Речь шла о разных разработках — от лекарств против рака и метаболических расстройств до нового метода задержки старения.
Подобный подход гарантирует win-win эффект: у институтов появляются средства, а исследования получают шанс на дальнейшее финансирование, а также, впоследствии, на промышленное производство кем-то из Big Pharma. Кстати, в таких стартапах нередко участвуют нобелевские лауреаты и бывшие сотрудники известных международных фармацевтических компаний.
4. Ученые, предприниматели и практики работают в чрезвычайно тесной связи
Это, наверное, поразило меня больше всего. Мы побывали в двух крупнейших госпиталях Израиля — Sheba Medical Center и Rambam Medical Center. У них есть собственные исследовательские центры — также заточенные на коммерциализацию разработок, благодаря софинансированию и трансферу технологий.
Так вот, в Rambam Medical Center к нам пришел доктор буквально из больничной палаты, в медицинской униформе и с фонендоскопом — он только что совершал обход пациентов. И в то же время он — источник идей и разработок. В основном это медицинские изделия и устройства, облегчающие жизнь пациентов, врачей и другого персонала. В процессе работы с больными врачи находят интересные практические решения, которые несут в центр, где дальше проводят необходимые исследования.
Но также существует и много проектов по улучшению эффективности лекарств в комбинации с различными другими активными веществами, и даже обнаружение новых молекул или нового применения уже имеющихся.
5. И последнее: здесь все уверены, что результаты научных исследований должны приносить практическую пользу
Нет, это, конечно, не значит, что в Израиле пренебрегают фундаментальными исследованиями. Напротив, их здесь лелеют. Мы это увидели в Weizmann Institute of Science и других заведениях. Но всегда ощущается сильный фокус на экспорт знаний и технологий, и облегчение условий для инвестиций. То есть работает симбиоз власти, академических учреждений, учебных заведений и бизнеса. Очевидно, что именно за таким партнерством будущее.
С нами очень легко шли на контакт, подтвердили в достаточно сжатые сроки все встречи. Показали и рассказали все, что не принадлежало к конфиденциальной информации. А под NDA были готовы показать и рассказать больше. Мы узнали и об активных разработках новых методов «доставки» лекарств в организм на смену инъекциям или таблеткам, и о возможности из собственного биоматериала выращивать новые ткани, которые организм будет принимать без необходимости постоянно угнетать иммунную систему, в отличие от донорских. Конечно, это еще уровень исследований на мышах, но потенциал идей и уровень мышления специалистов поражает.
Что интересно: почти все разработки израильтяне сразу нацеливают на «заграницу». Главный регулятор и критик для них — американская FDA. Биржа, на которую они все мечтают попасть, — NASDAQ. Рынок, где должны продаваться лекарства, — США.
А еще нам СЕО одной небольшой, но очень интересной компании уделил время прямо перед военным собранием. Так и встретил — «по форме», с пистолетом за ремнем на спине. Рассказал о наработке своей команды и уехал на тренировку. Ибо защита своей земли — это святое.
Подводя итог: благодаря этому всему в маленьком и постоянно воюющем Израиле интенсивность инвестиций в разработки и исследования выше, чем в среднем по ЕС. В R&D у них «живет» почти 5% ВВП. Вдобавок сегодня Израиль входит в когорту мировых лидеров по количеству патентов в сфере здравоохранения и life science на душу населения. А еще у меня создалось впечатление, что это страна с самым большим числом инновационных хабов на количество населения.
Здесь мог бы быть вывод, но его не будет. Израильскую систему Украине было бы трудно скопировать целиком, потому что у нее есть собственные особенности — например, то же мощное финансирование из-за рубежа. Но поразмыслить над тем, как построить сильное государственно-частное партнерство, создать оптимальную среду для обмена опытом и технологиями, поддержать и стимулировать R&D и соответствующие инвестиции, считаю, и нам по силам.
